Поиск новых интересных музыкальных форм, конструкций и выражений чего-нибудь искреннего, яркого, самобытного после насыщения пост - панком и сибирским андеграундом привели меня к познаванию всяческих martial, noise, ambient проектов в мире, но потом из-за тесного контакта с текстовой составляющей поиск сместился в сторону таких формаций, которые ведут свою деятельность на русскоязычной территории. На группу «Ierophania» из Ростова-на-Дону наткнулся довольно случайно, подвергая скрупулезному изучению информационные просторы Интернета. Цепочка представляла собой примерно вот такую последовательность: Анненербе – Антарктида – UFA-muzak – «Ierophania». Давно задумавшаяся беседа с создателем команды Йозефом Могильным, наконец, состоялась. Собеседник оказался очень интересной личностью. Впрочем, все станет очевидным после прочтения нижеследующего. Конечно, в беседе не были затронуты многие волновавшие меня вопросы касательно именно творческих изысканий в магии СЛОВА, но думаю, что всему свое время.
«Оглушающим боем
низвергнутой бронзы, наступает оно, бесконечное утро, пережив которое мы уже
никогда не будем теми, кем были прежде. И когда захлёбывающимися канонадами оно
ударит в двери безмолвных зданий, вызывая человека на страшную и неотвратимую
оплату великого долга, ты вновь позовешь меня» Й. Могильный.
BRAVE: Что есть «Ierophania»? Какие цели
преследовались при создании команды?
Й.М.: Сам
проект появился осенью 2005 года (под «появился» я имею в виду, что начались
какие-то осознанные записи, репетиции и т.д.). Название родилось где-то годом
раньше, просто как арт-концепт, и то, что под вывеской ««Ierophania» « будут
выходить альбомы и играться концерты, тогда даже не помышлялось. Вообще
предпочтения того времени лежали где-то в области aggro-industrial в духе
Ministry, только с использованием метал-объектов, что было, с одной стороны,
данью моим любимейшим Einstuerzende Neubauten, которые коллосально на меня
повлияли, с другой – продолжением опытов еще конца 90-х, когда мы с Виталием Сидельниковым
делали ритуально-шумовой проект «Эхолалия». Что касается целей, то они были
достаточно емко выражены в названии, - «иерофания», явление священного,
проникновение сакрального в низменный профанный мир, то есть изначально
подразумевался ритуальный характер музыки, трансляция религиозных и мистических
символов и смыслов. Но при этом мы никогда не играли то, что считается типичным
ritual-industrial. Эта музыка все равно казалось мне слишком скучной, мне
всегда было интереснее синтезировать разные жанры, ища ту форму, что передавала
бы мои мысли и переживания, поэтому в творчестве ««Ierophania» « в различные
периоды можно заметить и мартиальные нотки, и «конкретную» музыку и
классический dark-ambient. Это захватывающий процесс, потому что на выходе получается
всегда нечто иное, нежели задумывалось в рамках концепции. Благодаря этому, как
мне кажется, проекту удалось не повторяться в плане звука в своих альбомах,
каждый раз выдавая что-то непохожее на предыдущее.
BRAVE: Вы состояли в творческом объединении
под названием Tachibana
- division,
в которое входило помимо вас несколько проектов из разных уголков России.
Ознакомившись с сайтом, я обратил внимание, что материалы не обновляются с 2010
года, то есть движение остановилось? По-моему, общая направленность борьбы
против существующей вокруг червивой иллюзорности, выдающей себя за
настоящее, имела громадные перспективы.
Расскажи о самом движении. Что произошло в итоге? Почему все прекратилось?
Й.М.: Задумка
была, конечно, замечательная. Но она создавалась собственно для двух проектов –
«Ierophania» и Chasm Haze. Поэтому для остальных все нюансы так
и остались непонятными. Хорошие люди, хорошие проекты, но как движение это не
могло обрести никакого развития, потому что очень уж большое значение имеет
артистический индивидуализм, если можно так сказать. А завершилось все потому,
что прошла эйфория. Мне просто надоело все это тянуть на себе. Я забросил
собственное творчество. И потом я просто расставил для себя приоритеты. Для
меня тогда было очень важно дать себе передышку, переосмыслить свое
мировоззрение и свое творчество, заняться собственными делами. Люди, если бы
они хотели, продолжили бы дальше деятельность под эгидой TACHIBANA, но они сами
не захотели, поэтому не совсем правомерно, например, заявление, что я «уничтожил»
движение. Уничтожать было нечего. Так как по факту выяснилось, что это сугубо
мой проект, а не движение. И в какой-то момент по объективным причинам я этот
проект оставил, чтобы заниматься другими вещами. Вот собственно и всё.
BRAVE: Как я знаю, состав «Ierophania»
периодически меняется. Только ты являешься ее бессменным участником. Как
выглядит команда на данный момент?
Й.М.:
Ну как основной участник, да, я ни разу не покидал состава «Ierophania» . В
разное время разные люди участвовали в процессе звукоизвлечения. С осени 2010-го
и по сей день мы играем с Викой (Викторика Поверенова), причем она принимает
самое активное участие в создании нового материала, – едва ли не половина всех
новых песен – это ее мелодии и аранжировки.
BRAVE: Альбомы ««Ierophania» «
наполнены безумием и болью, ваши слова кровоточат и оставляют следы ожогов.
Получается, главным желанием было испугать слушателя? Встряхнуть его душу?
Й.М.:
Встряхнуть – да, напугать - нет, если только в смысле – вывести из равновесия,
обратив его взор к каким-то по-настоящему чудовищным вещам, происходящим в
мире. По этой причине во время ранней деятельности «Ierophania» очень большое значение имел акционизм (мы
делали различные перформансы, обливались свиной кровью, резали себя на сцене и
т.д.), за который нас до сих пор многие недолюбливают. Но нельзя сказать, что
это было прямо главной целью, скорее – одним из средств. Хотелось, чтобы люди
менялись под воздействием нашей музыки, переосмысляли себя, погружались в свой
внутренний мир, чтобы найти ответы. Чтобы они росли прочь от грязи этого мира.
Конечно для андеграундной музыки эта задача фактически неосуществимая, но если
хоть для кого-то наше творчество стало чем-то близким, чем-то вдохновляющим,
значит всё уже не напрасно.
BRAVE: Как в ««Ierophania» «
происходит творческий процесс?
Й.М.:
Всегда по-разному. Это может быть как работа над чем-то заранее задуманным,
например, создание музыки к уже готовому тексту. Иногда все происходит
спонтанно, мы репетируем и вдруг появляются мелодии, образы. Мы стараемся
записывать все эти обрывки, потому что, как правило, это зародыши будущих
песен. В творческом процессе самая главная проблема – это недостаток свободного
времени, это очень мешает.
BRAVE: Результат коллаборации с
командой Fanum
под названием «Escort
Of
Endless
Summer»
является последней на данный момент записью «Ierophania» и просто, не
поскуплюсь на похвалу - потрясает своей печальной красотой. Альбом получился,
как мне кажется, совсем другим по звучанию, которое стало мягче и мудрее в
сравнении с предыдущими актами творчества, и по ощущениям, которые он вызывает
во время прослушивания. Как такое можно создать? Что и где шептали участникам «Ierophania»
небеса?
Й.М.:
Очень сложный, очень нервный альбом. Я долго не мог прийти к тому, каким он
должен быть. Вначале он планировался гораздо более продолжительным по времени
звучания и более шумовым. Но в тот период я как раз написал эти стихи: «Медея»,
«Звезда-полынь» и «Конвой». Мы хотели использовать их в сольном материале, но
потом я понял, что именно они должны войти в эту совместную работу. Потому что
эти тексты, они явились для меня одновременно и чем-то совершенно новым в моем
творчестве, и одновременно – переосмыслением того, что меня волновало всегда. И
я решил, что этот альбом – он тоже должен стать своеобразным переосмыслением,
окном в будущее, и своеобразным расставанием с индустриальной шумовой музыкой,
так как на тот момент мы сочиняли и писали уже новые песни, в ином для нас
жанре. То есть эта пластинка – это хроника перехода во всех смыслах. И, на мой
взгляд, темы надежды и обреченности, преодоления и обретения проявились в этом
альбоме в полной мере. «Медея» для меня явилась вообще подлинным откровением, я
до сих пор не могу поверить, что я сам это написал. И Вика, когда читала текст,
настолько глубоко прочувствовала этот образ, что запись проходила буквально как
ритуал. Так что для меня это очень важный альбом, невзирая на все «но».
BRAVE: Коснемся Слова. Расскажи
поподробнее о своих рассказах. Твой язык изложения мне очень импонирует. Образы
при прочтении возникают потрясающие. Как они писались? Что было причиной? Ты
продолжаешь сейчас писать? Есть ли желание создать нечто большое, вроде повести
или романа?
Й.М.:
Рассказать особенно нечего. Да, литературная деятельность в определенный период
занимала меня очень сильно. Я написал порядка пятидесяти рассказов, из которых
я отобрал читабельных штук десять, остальные – почти все уничтожил. Еще написал
роман, но так до сих пор и не приступал к его редактированию. Писать, по
крайней мере для меня, очень сложно, гораздо сложнее, чем заниматься музыкой. В
процессе переживаешь совершенно безумные, болезненные состояния. Именно в
состоянии какого-то духовного оскала, сердечной рвоты зарождается Творение.
Меня всегда толкало на написание текста ощущение невозможности человека стать
собой, собой подлинным, таинственным ребенком, который скрыт внутри и который,
так или иначе, в течение жизни рвется наружу, но эти его порывы, эти проблески,
они наталкиваются на безжалостное сумасшествие, которое царствует в мире. И
происходит Трагедия. То есть, я считаю, что основная драма жизни в том, что ты
как бы живешь, но на самом деле не живешь, именно поэтому явления смерти, они
действуют отрезвляюще. Хотя есть и феномен такого оживотнивания, когда из этой
лакуны внутренней умерщвленности не может вырвать уже вообще ничего. И это тоже
Трагедия. Слово же было для меня как попыткой обретения себя, так и попыткой
обретения некоего Изначального Слова, Логоса, живого волшебства, которое могло
бы менять что-то вокруг. Ну и конечно рефлексия, анализ всех этих состояний.
Естественно, по мере моего тогдашнего подросткового сознания. Сейчас я
перечитываю написанное тогда и думаю, как наивно и глупо многое выглядит в моих
рассказах. Возможно и хорошо, что большинство из них так и не увидели свет. Но
с 2005-го года я практически не писал ничего из прозы, только стихи, - основная
энергия ушла в музыкальные дела, но с каждым годом, по мере взросления, желание
вернуться к Слову всё сильнее, и вот в последнее время оно уже принимает
какие-то осязаемые формы. Наверное, я еще напишу что-то. Хотелось бы, конечно.
Правда я абсолютно не имею представления, как это будет реализовываться, через
сеть, или в виде издания. Не думал об этом.
Да,
желание есть. Думаю, если я вернусь в литературу, то именно с чем-то крупнее
очерка на двух страницах. Есть идеи, я периодически делаю наброски. Если будет
суждено, то удастся продолжить эту работу.
BRAVE: Надеюсь так и будет. А
каковы вообще твои предпочтения в литературе? Каких авторов можешь выделить?
Й.М.:
Любимые авторы – Платонов, Маркес, Варгас Льоса, Селин, Берроуз, Борхес,
Кальвино, Беккет, Кафка, Майринк, Лавкрафт, Павич, Буковски, Фробениус, Мисима,
Сапковский, Сорокин, Витткоп. Но их список постоянно меняется, пополняется.
Например, Анджела Картер. Ее «Адские машины желания доктора Хоффмана» просто
замечательны. Ну и конечно есть такие грандиозные безумцы как Хэвок или
Сиратори. Они вообще стоят особняком.
BRAVE: По мне очень интересный
список для ознакомления тому, кто еще не в курсе. А что ты можешь сказать по
поводу твоих вкусов в кинематографе?
Й.М.:
Вообще я всеяден в плане кинематографа, но из жанров предпочитаю хоррор, трэш,
эксплуатэйшн, черные комедии, в меньшей степени артхаус, потому что большинство
этих так называемых «умных» фильмов – это дичайшее претенциозное дерьмо, на
которое не стоит тратить свое время; обожаю спагетти-вестерны и анимацию «с
подтекстом»; отдельный фетиш – это японское кино. Из режиссеров мои фавориты:
Куросава, Бергман, Ардженто, Фульчи, Леоне, Родригез, Ромеро, Карпентер,
Стеллинг, Бава, Пазолини, Маринш, Ван Вармердам, Мэддин, Буттгерайт, Меридж,
Иньярриту и много других. Жду новых творений от Александра Ажа («Зеркала») и
Паскаля Ложье («Мученицы»). Очень глубокое впечатление произвели фильмы «Каннибал»
и «Меланхолия ангелов» от Мариан Дора.
BRAVE: Очень хорошо. Мне
импонирует большинство твоих предпочтений. А что вообще вдохновляет тебя на
творчество?
Й.М.:
Как бы ни банально звучало, Любовь и Смерть. То, что постоянно присутствует в
нашей жизни, и без чего жизнь становится бессмысленной. Прикосновения Любви и
Смерти – это та сила, что вырывает из холуйского мирского существования, из
удушливой темницы снующих будней, и дарит короткие всполохи откровения. Это как
голоса, которые вдруг улавливаешь в пустом лесу.
BRAVE: Знакомые ты нарисовал
картины. В конце беседы хотелось бы узнать о планах ««Ierophania» « на будущее?
Что ожидать – злости или умиротворения?
Й.М.:
Злость и умиротворение – это какие-то крайние точки, мы, пожалуй, в середине.
Но безоглядная агрессия, свойственная нам раньше, это, безусловно, пройденный
этап. Я намного больше внимания уделяю качеству звука, техническим вопросам.
Изменилась и музыка, теперь мы занимаемся все же песенным творчеством, то есть
более четким и структурированным. Я не знаю, хорошо это или плохо, но нам это
нравится, и, наверное, я прежде еще не был так близок к идеалу воплощения своих
переживаний в музыке, как сейчас. Что касается тематики, то по большому счету
она осталась прежней, но только если раньше для меня главенствующим образом
была Война, то сейчас – это Любовь. Думаю, это и сказалось на том, что так
сильно изменилась форма. Чего ждать? Новых альбомов, новых концертов, новых
песен. Если будем живы.
BRAVE: И последний вопрос -
каким образом с вами связываться?
Й.М.:
Мы присутствуем во всех более-менее значимых социальных сетях. Myspace, Facebook, VKontakte. Ищите по тэгу «Ierophania» . Ищущий
да обрящет. По поводу организации концертов, издания либо приобретения альбомов
– то наш действующий электронный адрес «Ierophania»@gmail.com
BRAVE:Благодарю за интересную
беседу, Йозеф. Желаю тебе и «Ierophania» всяческих творческих успехов.
