Виталий Бусов "Вечер одноклассников"

Виталий Бусов

"ВЕЧЕР ОДНОКЛАССНИКОВ"

Воспоминание об этом событии тревожит меня и не отпускает постоянно. Не даёт уснуть долгими жаркими июньскими ночами,  проникает как вирус и лихорадит сначала сознание, а потом тело. Я просыпаюсь и долго стою в ванной, оттираю лицо холодной водой, смотрю на себя в зеркало на свой крайне измученный вид и возвращаюсь обратно в бездонность беспробудного ночного страдания.

Это был сентябрь. Да именно этот знаменательный месяц. В моём почтовом ящике обнаружилась открытка – приглашение. Красиво оформленный картонный конверт красного цвета с вытесненной надписью: «Приглашение». Внутри быстрым почерком сообщалось, что меня ждут такого то числа на встрече одноклассников. Подпись была неразборчива и я мало, что в ней понял.

Не оставалось никаких вариантов, как подчиниться этому навязчивому требованию, тем более мне самому было это интересно. Подпись при внимательном изучении,  в конце концов, сдалась, это была замдиректора, ужасная женщина, всюду появляющаяся, словно тень от которой не скрыться. Даже сейчас она мне внушала примитивный страх, может это было, потому что её мало кто знал близко.

Школа меня ничем новым не обрадовала. Те же крашеные старые стены, грубые сбитые двери, длинные полутёмные коридоры с грязным линолеумом. Похоже, что школьный год ещё не начался, хотя уже было третье число. Пока я шёл на третий этаж до кабинета, мне попались лишь пара человек, вырвавшиеся из небытия как призраки. Великовозрастный дылда с угревым лицом, в синей старой кофте, стоял во тьме коридора, потом развернулся и тихо попятился вдоль стены. И старуха, наверное, уборщица, нагнувшись, копалась в мусорном ведре и что – то тихо пела про себя. Когда я прошёл, она заметила меня и обернулась, но посмотреть ей в лицо мне не хватило духа. Мало ли что в этой старой школе теперь происходит?

Из открытой двери раздавалась музыка.  «Рано начали гулять, - подумал я. – Не к добру, как бы лица не начали бить». У двери меня встретила Анастасия, наша староста, главная по классу. Я с трудом её узнал, она была без очков, и намного потеряла в весе, была очень стройна, в коротком чёрном платье. Из-за рта на меня пахнуло вином, она схватила меня за плечи и закричала:

- А вот и Дима! Встречаем!

( Свернуть )

В классе было уже достаточно народу. Столы были сдвинуты к стенам, и стулья нагромождены где-то в углу. Только на середине друг к другу были придвинуты два стола, на котором стояли во множестве бутылки. Я зашёл и сразу засмущался, все показались мне незнакомыми, будто я ошибся кабинетом. Мне быстро налили целый стакан пенящегося шампанского. Я выпил, потом сразу же ещё один. Напряжение начало понемногу проходить. Ко мне начали подходить здороваться, даже обниматься, все были уже достаточно пьяны, включая женщин. На самом деле мне показалось, что класс был полный, но здесь оказалось не более десятка человек. Судя по их свободному общению, они и до этого часто контактировали.

Я понемногу входил в атмосферу, включался в разговоры. После шампанского, пошла водка.

- Да что ты гонишь-то, блядь, мы приезжали ещё тем летом.

- Не гоню, это ты гонишь, спроси у своего Мишки.

-Ну и спрошу, кто там ещё не выпил.

- А мне можно?

- А тебе, сколько лет, тебе мама разрешает выпивать?

- Слушай, угомонись?

- Что нельзя?

- А Валентину Александровну кто видел?

- Ну, я.

- И что с ней, когда она подойдёт?

- Так ты действительно её видел?

- Она голая в шкафу лежит.

- Денис, хватит свои, блядь шуточки, не до них сейчас.

- Да вот сейчас действительно в шкафу сидит и всё слушает.

- Да пошла она на хуй. Вы помните, как на выпускном не дала нам собраться, распизделась тут, пришлось в подъезд идти.

- Ну, там всё же хорошо закончилось, давайте ещё.

- Это да, и мне налей.

- Слушайте, а Катьку кто-нибудь видел, что с ней?

- Она сейчас из дома вообще не выходит.

- А что случилось?

- Ты что не знаешь?

- Нет.

- В секту она подалась, совсем ёбнулась на старости лет. Не знаю, как у неё детей не заберут, от такой психической.

Я слушал, и фон из их лиц слегка мутнел от выпитого. Закуски оказалось немного, и вся она была мало съедобна, зато пол под столом был заставлен бутылками.

- Это я открытку написала, и замом подписала, чтобы ты не думал много, - сказала мне подошедшая, крашеная блондинка.

Она была сильно пьяна, я заметил, что она сняла туфли и стояла босиком в колготках. Я её мало помнил, это была Светка Кашина,  отличница по физкультуре, по остальным предметам вполне удовлетворительно успевающая. С ней были то ли муж, то ли приятель, высокий, молчаливый, мало пьющий,  в растянутом сером свитере и очках в тёмной оправе.

- Так вы каждый год собираетесь? – спросил я.

- Когда как, - она махнула рукой, из бокала плеснуло на пол, - сегодня больше всех пришло. Это из-за меня, то, что я придумала, - она криво ухмыльнулась. – Вон, видишь, Танька даже пришла. Разоделась-то как, как шлюха, не подумаешь, что мать троих детей. И без мужа пришла, понимаешь, - Светка подмигнула мне. – Что- то ты мало пьёшь тебе ещё налить?

В класс вошло ещё двое человек, в руках у них были пакеты с бутылками. Они улыбались: это были Вова Печник и Стас Рыжиков, приятели. Видно, что они не расставались со школьных времён. Они здоровались, им так же наливали шампанское, правда доливали туда ещё и водки.

- Ух, ёпты, блядь, вот все же ёпты, и не думали блядь, - ухмылялся Вова. Его речь выдавала в нём рабочий класс, он работал где-то на железной дороге. От парней пахло потом, на них были простые свитера и потёртые джинсы, видно, что они сразу с работы. – Мы со Стасиком бля, думали, ёпты, зайти или нет, думали, ёпты, тут в трёх кварталах. А то пятница, надо что-то решать. Или тут эта корова зам будет, хуй там, бля, выпьешь. Будешь бля, тут, ёпты, сидеть как сыч. А тут всё нормально, всё круто бля. Да, Стас?

Стас тем временем забивал рот нашей скудной закуской.

Тихо, как на цыпочках вошёл Никита Бородых. Только Света радостно закричала, когда первая его увидела. Он поставил на стол четыре бутылки односолодового виски. По виду он выглядел очень респектабельно, в тёмном в мелкую полоску костюме и стильном галстуке.

-Вот ты какой, - подошла, шатаясь, босыми ногами Света и похабно улыбнулась красным от помады ртом. – Всё тихоришься, а у тебя всё в ажуре, да?

- Не то чтобы, - бархатно ответил он. – Но что-то есть. Банк всё-таки.

Мы общались, говорили,  я внимательно осматривал общество. Жизнь расставила нас на свои места, кто кем был, тем и остался дальше в жизни. Не было никакой неожиданности, всё было даже слишком предсказуемо.

Мне на ухо зудел Костя, один из наших самых злостных хулиганов. Теперь он работал в органах, где именно, он уклончиво уходил от ответа. Я мало различал его пьяный бред, лишь частично махал головой и временами вставлял: «да-да». Он пил шампанское с водкой, наливая пол бокала того и пол бокала другого. Я с ужасом смотрел на него.

Никита Бородых сразу быстро вошёл во вкус, он уже снял пиджак и галстук и был в одной расстегнутой рубашке, хохотал, часто закуривал и тушил едва начатые окурки в полные бокалы, чем вызывал дурашливое возмущение. С ним рядом Алёна, дурная девица в прошлом, теперь выглядящая вполне пристойно, он ей много и долго говорит на ухо. Я замечаю недалеко её мужа, он стряхивает пепел в полный стакан с водкой и выпивает, не сводя похотливый взгляд с неизвестной женщины  в полупрозрачной блузке. Я не узнаю её, наверное, чья- то подруга или жена.

- А Сомов когда будет? Где он?

- Да, а где, Олег-то?

- Не знаешь?

Среди сильного гвалта и орущей музыки возникает этот вопрос у многих, постоянно тут и там доносится до меня.

Это наш «красавчик», самый модный в классе. За ним бегали все девчонки в школе. Он действительно был очень смазливый и встречался сразу с несколькими подругами, которые даже не были против с кем-то разделить эту радость. Ему советовали стать моделью, по слухам, он и занялся этим. Но сейчас, через десять лет всем было очень интересно, что он из себя представляет.

- Ему приглашение посылали?

- Да, аж в двух экземплярах. И для него и для его жены. Он выслал мне подтверждение, что придёт только немного опоздает.

- Он что, женат?

- Да.

- Это не надолго.

- Слушай, а он что модель? Наверное, весь мир объездил.

- Писал, что уже не занимается этим. Ну, в смысле, он как бы свой бизнес сделал, модельный.

- Это да, что ему что, до сорока лет по подиуму шнырять.

Я не заметил, как среди нас появилась классная. Она была очень сильно несуразно накрашенная в длинном платье. Виновато улыбаясь, она пристроилась с бокалом шампанского у края стола.

- Валентин Александровна, а вы не знаете, Олег придёт?

- Он же собирался, значит, будет, звонил же, обещал.

Классной в бокал наливают водки и заставляют выпить, она давится, но выпивает бокал.

- Ну что вы так ёпты, не по - людски. Все же, бля, свои, ёпт, чего нам стесняться-то самих себя. Да? – Вова, до краёв наполняет пластиковый стакан водки и суёт под нос Валентине Александровне. – А ну пей, кому говорю, - шутливо говорит он. – Пей, бля, быстро на хуй! Давай! – Он дёргает её за край платья, так что рвёт и показывается лифчик. – Разоделась сука ебанная, шлюха бля. – Толкает её пятернёй в лицо, так что с лица слетают на пол очки.

Валентина Сергеевна плачет, и прижимает разорванное платье одной рукой, другой пьёт из стакана водку, давится, кашляет горлом.

- Во даёт нахуй старуха.

- Валентин Сергеевна, не обращайте на него внимание, он так шутит.

- Чего с них взять, не обращайте на него внимание.

Вову сзади за шиворот хватает Костя и кричит ему на ухо, перекрикивая музыку:

- Ты чё, блядь, падла, охуел, сука!

Вова валится на пол, Костя дёргает за пиджак:

- Пошли нахуй выйдём!

Бьёт его лежащего, кулаком по уху, глазу.

- Ей, вы чего?

К ним подскакивают несколько человек и разнимают. Вова встаёт из-за рта течёт кровь, он смотрит исподлобья на Костю, сквозь красный рот хрипит:

- Ещё встретимся гнида, блядь, я тебя сука…

- Всё нормально, хватит драться, - обнимает его Светка. Суёт ему пачку салфеток, чтобы приложить к разбитой губе.

-Твари, нахуй, - шепчет Вова и опрокидывает стакан обжигающей водки. Хватается сразу за разбитую губу: - Ай, бля!

Но никто не обращает на них внимание, ко мне подходит Ира Щупицына, наша отличница. Выглядит она хорошо, и не совсем пьяна,  на ней пиджак и коротка юбка. Он много и многословно  говорит мне  на ухо, чтобы перекричать музыку, а я только смотрю на её ноги и киваю.

Никто не замечает, что в класс входит Сомов Олег. Неожиданно шум музыки прекращается, это он делает звук на магнитоле до минимума. От неожиданности все молча, оборачиваются к нему. Краем глаза замечаю и я его. Слышится испуганный шёпот. Это он. Нисколько не изменился, всё так же очень красив, в дорогом костюме, с зачесанными и уложенными лаком волосами, только теперь в изящных небольших очках, свисающих с носа. Кажется, что он просто блестит от шика, богатства, респектабельности, от доносящегося аромата дорогой туалетной воды. Настолько он отличается от нас, таких обычных, сейчас не в самом лучшем состоянии.

Все очень смущены, даже трезвеют от  такой неожиданности. Но он как разбивает эту атмосферу:

- Что вы так оторопели все? Давайте, выпьем, наконец.

Он подходит, весело разговаривает, обнимается со всеми.  Целует руку классной. Валентина Александровна поправляет очки, она до сих пор не пришла в себя, и виновато улыбается, волосы у неё растрепались, она заметно опьянела от водки.

На него сразу опрокидывается куча вопросов, все обступают его. Я же наоборот отхожу, смотрю на пол, на нём капли крови. Наконец доходит время и до меня:

- А ты как,  старик? – подходит он с бокалом виски.

- Нормально, пока тяну лямку. А у тебя я вижу всё окей?

- Да, пока всё в ажуре, летаю по всему миру. Так это утомляет, знаешь ли. Все эти аэропорты, гостиницы, - он отпивает. – Если бы не Элен, всё ради неё. Ты с ней не знаком?

Я машу головой и неожиданно замечаю странный металлический блеск в его глазах.

- Никто не знаком с Элен?  - спрашивает он у всех.

По звуку голосов понятно, что для всех это новость. Ира рядом неожиданно замирает, её лицо в миг сильно бледнеет.

- Слушай, что с тобой? – спрашиваю я. – Тебе плохо?

- Нет, всё нормально, - глухо издаётся от неё. – Укачало не много, - она кривит лицо, и кончики губ сильно ползут вниз, кажется, её сейчас вырвет.

- Так никто не знаком? – кричит нетрезво на весь класс Олег. – А? Никто?

Я замечаю, как ненормально блестят его глаза, словно светятся изнутри адские огни,  ярко и злобно. Да и лицо поддёргивается от нервного тика, глаза часто моргают.

- Элен, входи! Элен, ждём! – кричит Олег.

Дверь открывается и происходит что-то выходящие одновременно из всех рамок и из всех норм. От тишины, кажется, воздух замер и начал пульсировать злым ритмом, искажая всё вокруг и образуя волны тёмной погибели. У всех перехватывает дыхание, как в вакууме и томный жар лихорадки зарождается в крови.

Она очень высокая, так, что когда заходит, нагибается под косяком?? Двери. Кривые, длинные, костлявые ноги несут её ближе к свету, чтобы было лучше рассмотреть её. Она очень худая, практически одни кости обтянутые бледной кожей, горбатая. Уродливая непропорциональная голова лысая, только клок волос виден на затылке. Косые узкие глаза смотрят со злобой. Лицо расплылось как на сюрреалистической картине: длинный крючковатый нос, впалые щёки, полузакрытый рот с кривыми зубами, всё ассиметрично и до невозможности уродливо и ужасно.

Эта тварь, по- другому это существо не назвать, передвигается, касаясь костлявой рукой столов своими длинными руками. На ней висит чёрной платье, как тряпка на вешалке. На худых  ногах натянуты колготки в сетку и как для издевательства туфли на высоченном каблуке. Чудовище не может на них устоять, и всё время спотыкается, подворачивает ногу, но снова пытается удержаться. По рту гуляет кончик змеиного языка.

Все прибывают в ужасающем ступоре. Ирина рядом со мной очарованная страхом приседает на пол, закрывая лицо руками, я слышу, как у неё по ноге струится моча. Люди вокруг  расступаются, роняют бутылки, бокалы, двигают столы. Слышится сдавленный крик и отрывок молитвы: «Господи спаси всех нас».

- Нравится, - раздаётся ехидный голос Олега.

Он ходит за нашими спинами, возбужденный нашей реакцией.

- Это Элен, она модель. Это новый уровень. Новая красота. Недостижимая.

У меня всё мешается в голове, я не слежу за миром высокой моды, но иногда конечно что-то доносится до меня через СМИ. Да конечно публика падка на девиации и отклонения от нормы, на порой шокирующие коллекции и экстравагантных моделей непонятного пола. Но что бы дойти до такого? Я не верю ему.

Олег подходит к ней, берёт её руку и целует.

- Моя дорогая, это мой класс.

Она смотрит своими мутными склизкими глазами на нас. Где-то ближе к груди раздаётся животное ворчание.

- Вам нравится эта сука? – улыбается Олег. Хватает бокал и залпом выпивает, разбивает об пол, смотрит на нас, застывших как статуи. На каждого, внимательно и вдумчиво.

Я замечаю, как сильно оттопырился у него край брюк. Он до крайности возбуждён. Наш ошарашенный, обезумевший вид, доставляет ему истинное наслаждение. Его лицо кривится, язык гуляет вдоль губ, зрачки закатываются.

Невольно я сам оглядываюсь на своих одноклассников, кто от стыда потупился в пол, у кого от ужаса вращаются глаза туда – сюда, кто заламывает руки и плачет, даже несколько  масок безумия опустилось на людей. Валентина Александровна вся дрожит, она прокусила губы до крови, и по большому пятну на платье видно, что она обмочилась.

«Какой же оказывается развращённый разум у него, - прикидываю я в голове. – При его богатстве, вседозволенности, когда всё под рукой и всё доступно. Прибывая в мире красоты, шика, совершенных, правильных форм и благородных кровей. Он выбрал её, дойдя до какого предела в своём эстетическом извращении. Достал, из какого-нибудь вонючего подвала или из самой грязной и нищей больницы для детей генетических уродов. Привёз, возможно, даже в клетке, в свой шикарный номер.  И начал любоваться уродством, впитывать этот ужас, и самим изнутри гнить и разлагаться. Ещё большее наслаждение, чем своё собственное, ему доставляла реакция людей. Вся ненависть к нормальному и здоровому проявилась у него в этом».

От мыслей у меня раскалывалась голова, я выскочил из класса, потом на улицу.  От сумерек всё посерело, было неожиданно тепло, я жадно хватал воздух. Упал на колени на асфальт, обхватил себя руками, зажмурил глаза и застыл, чтобы выгнать чёрные миазмы зла из своей души. Тёплый воздух проходил мимо, намеренно отстранённо.

Через некоторое время я очнулся, была ещё ночь. Свет на последнем этаже школы, в наших классах ещё горел. Я вернулся обратно. Их не было. Половина компании также ушла, остались самые стойкие. Никто ничего  не говорит, всех как будто лишили дара речи. Только мрачно звенит стекло бокалов и бутылок, перед глазами всё плывёт. Похоже на сегодня слишком много алкоголя, но никто уже не останавливается. Я не обращаю ни на кого внимания, устало опускаюсь на пол и теряюсь в забытье, прямо на полу свернувшись калачиком. Тень накрывает, но не оставляет меня.

Во сне с молниеносной скоростью поезда проносится кошмар, настоящий бессвязный ад.  Там происходят дикие противоестественные вещи, завязанные на уродстве, сексе, смятении и боли. Когда я просыпаюсь, я обнаруживаю, что  спустил  себе  в штаны. После этого память о настоящем и прошедшем  сне обрушивается на меня с такой яростью, что само моё лицо превращается в страх. Даже ночь, взглянувшая на меня из окна, вздрагивает.  Я встаю, и память стучит в виски.

Спотыкаясь о тёмные, лежащие силуэты тел я как можно тише и быстрее удалился из класса. Школа была пуста и темна. Я не знал, как я до дойду до входной двери и открыта ли она вообще? Я шёл по коридору, освещая дорогу сотовым телефоном, голова раскалывалась от выпитого, в горле было сухо. Наконец я добрался до главной лестницы, в голове стучит: «Теперь спустится на три этажа вниз и можно удалится отсюда.  Я уйду даже если придётся для этого разбить окно».

Только я собрался идти, как сверху донёсся шаркающий шум, словно кто-то двигался, еле передвигая ноги. «Они не ушли, - неожиданно приходит этот бред на ум. – Всё это время Олег Сомов и она были здесь!» От испуга я боюсь потерять сознание и хватаюсь за сердце. Звуки шагов всё ближе, кажется даже можно расслышать тихое шипение человеческой твари. Воображение рисует жестокую картину: как они выглядывают из тьмы. Олег ведёт её на цепи, абсолютно голую, приблизившуюся к своему животному виду. Растопыренные руки, изогнутая спина, рёбра, чёрная дыра рта воет от жажды крови. В какие ещё игры они должны сыграть, чтобы насладится полностью, до крайних пределов?  Всеми силами я отгоняю вглубь это призрачное помешательство. Вот и первый этаж, на радость мне дверь только закрыта на засов. Ночь, очень холодно, но свежий воздух бодрит и придаёт сил. Надо бежать.

После встречи проходит полтора года. В жизни всё идёт резко вниз, невозможно ни за что зацепится. Всё буквально медленно разрушается прямо перед глазами, тает, показывая свою гнилую изнанку. В сердце- невообразимые формы, под ними скопилась масса – чёрная суггестия, вмешивающаяся в кровь и дающая телу работать по-другому: тихо, задом наперёд. Незнакомые люди пугаются моих глаз, мне кажется, они видят там нечеловеческое. В магазине женщина закричала и закрыла лицо рукой, я подумал, что у неё эпилепсия, и я спокойно прошёл мимо. Но тут случайно встретился со своим отражением на металлическом предмете рядом. Это было сильное потрясение.

Лицо всё изогнуто и перетянуто, как неразличима другая сторона,  но вся отвратность в другом. В моих глазах. Они совершенно не мои. Две чёрные, заполненные гноем узкие раны, сверлят  меня  с  дикой  ненавистью.

Ирину я встретил на улице, в начале не обратил внимания на неё. Она сидела в шубе, широко расставив ноги, в машине с раскрытой дверью и смотрела в грязный снег у обочины. Длинная полоска мутного цвета текла вниз от её лица. Я подумал, что женщине водителю плохо от выпитого, сейчас это происходит на каждом шагу. Но она неожиданно быстро встала, отряхнулась, расправила спутанные волосы рыжего цвета, тут я её и узнал.

Я подошёл, поздоровался и внимательно в доли секунды оценил:  припаркованный «мерседес», дорогая короткая шуба, пальцы в кольцах, поведение, всё это не вязалось с её внешним соматическим видом. Опухшая, с бегающими покрасневшими глазами и бледной шелушащейся кожей. Когда она со мной поздоровалась, я заметил, что у неё во рту, недостаёт многих зубов.

- Ты как? Всё нормально? – спросил я.

- А что не видно, - Ирина дрожащими руками роется в сумочке. – Ты куда пропал?

- Мне уехать, надо было… там ещё с работы уволили, приходиться подрабатывать.

- А, а то я смотрю, - она обратила внимание на мою, старую, грязную рванную во многих местах куртку.

- Это рабочая, - наврал я.  – Тебе плохо  что ли здесь было? Хорошо что ли погуляла, - натянуто улыбнулся я.

Она криво оскалилась сгнившим ртом.

- Ага, уже, блядь год гуляю. Да нет, всё нормально, - она закурила тонкую сигарету. – Я сейчас на «стекле», а там уже, только шапку держи…

- Не понял?

- Первитин.

Я немного смутился.

- Мой, пока не замечает, ему не до этого. А деньги, это так пыль, это вообще ничего не значит. Так всё жёстко стало, - она закашляла. Повернулась и сплюнула. – Все после того вечера как потерялись и ты туда же. Как прокляли в этот вечер себя и жизнь всё… растаяла… Вчера нашего бизнесмена, Никиту,  хоронили. А начал как я, только быстро сгорел, не у тех брал. Звонил каждую ночь, обдолбанный, такую хуйню нес. И всё про неё, как будто крыша поехала после того вечера. Сначала уродкой обзывал,  а потом как переклинило – красавица, сниться мне.

- Ужасно.

- Ты тоже был в шоке, да? – Ирина выпустила мне в лицо дым.

- Я просто растерялся… как он мог, до такого дойти… это же…

- Что про вас говорить, я знала всё и то струсила. – Ирина обернулась на быстро проехавшую машину. – Мы с ним раньше часто переписывались по интернету и так, созванивались. И он мне первый про неё всё сказал, про эту больницу  для детей с генетическими патологиями. Про это существо. Я как увидела её фото, не хочу говорить даже. Он для неё сделал клетку специальную и так повёз её в Европу. Они делали большую фотосъёмку, а потом отпечатали ограниченным тиражом каталог «новой модели». У меня была копия. Такого отвращения и омерзения я не испытывала никогда, только больное создание могло выпустить на свет эти фантазии… уродства, крови, рвоты. Всё это позиционировалось как новые тренд в высокой моде. Было даже много хвалебных рецензий, это писали такие же, как он, выжившие из ума, ублюдки. Потом несколько показов, которые закончились скандалом. А потом он привёз её обратно в Россию, что  бы показать это нам.

- Почему ты нам не сказала, - сказал я, на нас смотрели люди, которым казалось очень странным, что так плохо одетый человек разговаривает с представительной женщиной.

- Ты знаешь… - Ирина закашляла и снова сплюнула, - когда я её увидела, что-то произошло с моим сознанием, уже тогда. Мой бывший, он всё понял, он хотел даже убить меня. Запер в квартире и…

Она посмотрела впервые за весь разговор в упор на меня своим ненормальным взглядом красных глаз. Я чуть не упал, увидев, словно в зеркале, как недолго ей осталось.

- Это настоящее зло, сама истина Дьявола,- она тяжело вздохнула, - мы никогда не освободимся от этого проклятья.

Я оставил её, прислонившуюся к машине и смотрящую в пустоту прямо перед собой. Шуба съехала с плеча, плечо дёргалось в нервном тике. Казалось, эта женщина пребывает в прострации и не понимает, где находится.

Время приготовило для меня настоящий капкан, раскрывшийся как пасть змеи  и если не моя жизненная установка и  постоянное стремление к борьбе за воздух, я бы давно прекратил дышать. Города сменяли друг друга как поезда, номера гостиниц, съёмных квартир, неразличимых лиц персонала, дорог,  грязных улиц, пустых длинных слов и мизерных зарплат.

Прошло уже около пяти лет.  Я завис на этой изнуряющей, но высокооплачиваемой должности. Мы работали только ночью,  просто на огромной территории, подавляющей своей серостью и запущенностью. Это я обнаружил в пустом помещении большого склада. На полу в углу было свалено куча старой одежды, бумаг, газет и слипшихся от воды журналов. Туда мы ходили, чтобы выбросить ненужный пищевой мусор. Что- то привлекло меня в одном вспухшем номере глянца с пошлой аляповатой девицей на обложке. Я расклеил его наугад и ахнул от заметки на передовице под колонкой News:

«Закат Nikra

Модельер Олег Сомов, известный под брендовым именем NIKRA, получивший скандальную известность в связи с коллекцией женского белья из меха крыс, сошел с ума. Его доверенные лица не дают никаких комментариев. Множество запланированных встреч и показов были отменены.

После издания шокировавшего модельный бизнес каталога с ребёнком инвалидом, казалось, что на карьере Сомова поставлен крест. Но опять он дал о себе знать. На днях на Youtube появилась запись домашней работы дизайнера. На ней новатор и авангардист моды уродует своё лицо. Это не было эпатажем или умело сделанным пиаром. Этот документ сумасшествия и добровольного самоистязания был немедленно удален с сервера Youtube. По словам видевших это видео, ролик - болезненное откровение безумца, кромсающего самого себя. Все случившееся говорит о падении в небытие одного из законодателей альтернативного движения в моде».

Я смял журнал и споткнулся, чуть не упав в вонючую лужу. Глубоко во тьме пустого  склада послышался шёпот и шуршание.

- Как в кино, - сказал я вслух, по телу прошла дрожь. – А что со мной будет?